Андрей Ильин - Обет молчания [= Маска резидента]

Андрей Ильин

Обет молчания  [= Маска резидента]

(Обет молчания — 2)

·

Нет для профессионала более нежеланной, более унизительной службы, чем ревизорская. Вдруг, без предупреждения, даже без намека на него, вас под благовидным предлогом вызывают в Центр и отправляют к чертям на кулички с заданием словить за хвост подобного вам же. И вся ваша дальнейшая карьера, а возможно, и сама жизнь зависят единственно от результатов, которые вы накопаете, самое печальное — никогда до конца нельзя быть уверенным: ты проверяешь агента или с помощью этой проверки ревизуют тебя самого? Контора — большая охотница до подобных пакостей. Взыграй не к месту гордыня — мол, не хочу перетрясать грязное белье коллеги по службе, не желаю подставлять его голову под карающий меч ревизорской службы, — а это не коллега, а агент-перевертыш той самой службы. И ты не гончая собака, взявшая след, а вовсе даже наоборот — травимый сворой опытных псов зверь, и не над чужой шеей висит бритвенно заточенный ревизорский меч, а над твоей.

Вот и поиграй здесь в благородство, когда чуть не каждая карта в колоде крапленая, а за столом что ни игрок, то профессиональный шулер. Нет, шалишь, своя шея ближе к телу. Сказано — езжай, сказано ревизовать — будь добр исполняй службу, какой бы душок от нее ни шел. Разведчик — человек Подневольный, приказы не обсуждает. И хоть отдаются они не на полковом плацу в полную командирскую глотку, а тихим кабинетным шепотком, и не требуется в соблюдение субординации тянуться во фрунт, кушать начальство глазами и щелкать каблуками сапог, суть от того не меняется. Приказ — закон для подчиненного, исполнение — доблесть, неисполнение — преступление. Только в нормальной армейской жизни за этим маячит разжалование и дисциплинарный батальон, а в нашем официально не существующем заведении — нежданный кирпич с карниза или самосвал из-за угла. Короче — очень несчастный случай. Таковы условия игры. Не может советский суд судить не живущего на свете человека, совершившего проступок в не существующем в природе учреждении. Нет такого суда. Кирпич — да, есть, а суда — нет! Так что смирись, спец, и тащи службу свою, как голгофский крест. Авось кто-нибудь когда-нибудь оценит твою жертвенность. На том и аминь!

И десять часов на сборы! Время пошло!

Получить под роспись конверт с заданием и необходимой инструкцией, пройти в специальную комнату, вскрыть пломбы, прочесть, изучить, запомнить, уничтожить, ссыпать пепел в специальную корзинку и на выходе позволить обыскать себя с ног до головы, чтобы, не дай бог, ни одна бумажка не пропала, ни одно лишнее слово за стены не просочилось!

Когда-то, в бытность мою курсантом, такая конспирация внушала уважение. Сейчас раздражает. Как будто я, если бы приспичило, не вынес бы весь пакет документации с корзиной для пепла в придачу. Да хоть бегемота, если мелкими частями! Сейчас для меня это не задача! Осточертели детские игрушки — все эти пропуска, опознаватели, шторки и где-нибудь сбоку непременный «глазок» видеокамеры. И теперь, голову даю на отсечение, бдят, отсматривают на мониторах каждое мое движение. Ладно, смотрите, коли времени не жалко. Вот я, вот стол, вот лампа, вот документы.

Теперь все зависит от моей памяти. Раньше, чем я запомню каждое слово, каждую букву, каждую запятую, мне отсюда не выйти, даже если на это уйдет неделя. Мне будут приносить еду, водить на оправку, но документы из этих стен не выйдут. Таковы правила. Принял кабинет ознакомления два объекта — папку документов с пронумерованными, подшитыми и заверенными листами и агента ревизорской службы. Отпустит одного — либо агента с перепачканными пеплом пальцами, либо опечатанную, закрытую в бронированный кейс папку, если, к примеру, во время прочтения с агентом случится инфаркт. И никак иначе.

Приступим. Учетная карточка… Дело №… Допуск по форме… Вторая страница, третья. Фотопортрет. Вот с этим человеком мне предстоит играть в кошки-мышки в ближайшие три-четыре недели. Профиль. Анфас. Обычное лицо, каких в нашей стране наберется несколько миллионов. Фото в рост. Сбоку. Со спины. Особые приметы. Привычки. Образование. На этот пункт можно даже не смотреть. У всех у нас одно образование — средняя школа и пять лет безлюдных коридоров учебки. Владение оружием, специальные навыки… Самая общая информация, позволяющая при необходимости опознать человека или его труп, противостоять физическому падению. А вот узнать, что скрывается за этой безлико-канцелярской маской, на что способен ревизуемый, можно лишь в деле или, как говорят в армии, в условиях реального боя. Однако очень хочется надеяться, что до такого не дойдет. Обычно ревизии проходят тихо, как пересчет денег в бухгалтерии. Приход — расход. Счет — пересчет. Дебет — кредит. Голые цифры, только и всего. О чем они говорят — поди дознайся. Но лучше не пробуй, если жизнь дорога. Наше дело костяшками счет щелкать. Делать выводы, тем более вершить приговор будут другие.

При этом сам проверяемый догадываться ни о чем не может. Уведомлений ему, понятное дело, не шлют, ревизоры не представляются, командировочные удостоверения не заверяют. Что явилось первопричиной проверки — сбой в работе, число в календарном графике плановых ревизий, перерасход средств по статье 73 дробь Ж или интриги начальства, делящего высокие кресла, догадаться невозможно и, значит, невозможно предугадать ее начало. Просто однажды начальник ревизорской службы, зачастую не ставя в известность даже непосредственного начальника проверяемого, доводит до сведения Резидента какое-нибудь хитрое, с двойным, а то и с тройным дном задание, а следом засылает ревизорскую бригаду, которая собирает строго определенную информацию, например, часы и минуты ухода и прихода объекта из дома, или продолжительность его телефонных разговоров в среду с 17 до 18 часов, или количество людей, посетивших его в третье воскресенье месяца после обеда. В общем, любую чушь. «С ума, наверное, съехало начальство, посылая в такую даль людей из-за такого пустячного пустяка!»

Но это взгляд рядового сыскаря — пустяк. А для человека, спланировавшего операцию, этот «пустячок», может быть, и есть наиглавнейшая деталь тщательно разработанного, защищенного и утвержденного высшим начальством механизма проверки. И именно этот платок, торчащий именно в это время из кармана именно этого пиджака, и доказывает лояльность и добросовестность работы Резидента или, напротив, выказывает его некомпетентность и даже двойную игру. Непосвященному человеку трудно уловить в хитросплетениях отдельных деталей интриги ясную картину всеобъемлющего целого. Им сучок закрывает дерево, а то дерево — лес. Тут надо особый талант иметь! А их, талантов, Контора растить умеет. Куда там Шекспиру с его примитивными сюжетами. Эти такого наворочают, что Яго в кошмарных снах не привиделось бы! Только вот у Шекспира Джульетты и мавры страдают, мучаются и умирают понарошку, а у нас по-настоящему!

К примеру, едет бригада ревизоров исполнять дело, цели которого им понять не дано. Вслед едет бригада проверки проверяющих. И такое случается. И ставится задача ревизуемому Резиденту проверить работу ревизоров, ревизующих работу тех самых ревизоров. Уф, запутаться можно. Но, похоже, и такое было! Все ловят друг друга, а оказывается, самих себя, что тот змей, заглотивший собственный хвост. В этом вся Контора. Никто никому не верит, даже доверяя абсолютно.

Но самое удивительное, что все эти ревизоры и ревизоры ревизоров даже представить не могут, что существуют какая-то Контора и Резиденты, цель которых — разведка на территории собственной страны, и ревизорская служба, призванная их контролировать! Они свято верят, что исполняют милицейский заказ по обезвреживанию очередной преступной группировки или, если есть воображение, не без гордости подозревают, что помогают разоблачить глубоко законспирированного импортного шпиона во имя благоденствия собственной страны. То есть и дело делается, и Контора остается невидимкой. И лишь один-два непосредственных начальника да Контролер знают истину. Да и то не знают — догадываются. Полные масштабы операции, ее причины и требуемый итог известны лишь кому-то там, в запредельных высотах власти. Сегодня Контролером буду я. Судя по размаху, охота будет не шуточная. В бой брошена, подумать страшно, техбригада полного состава, в которой одного специального оборудования — разных там «жучков»-паучков — центнера три наберется, да плюс к ним еще две светлые, о которых Академия наук мечтать не смеет, башки да две пары рук, которые при желании могут сломанную кофемолку превратить в баллистическую ракету среднего радиуса действия, да еще охранник, призванный эти головы и руки защищать.

Они оплетут подходы к объекту паутиной электронно-оптической слежки такой плотности, что куда там пауку с его примитивной ажурной сеткой-авоськой, которую может легко миновать мелкая мошка или прострелить навылет крылатое насекомое крупнее мухи. Здесь наука ушла куда дальше природы. Ее не видимая глазом паутинка покрепче будет — обнимет, облепит, опутает, достанет в любом укромном месте — не то что мухе, медведю несдобровать! Непонятно только, чем могу быть полезен тут я со своими примитивными парой глаз и ушей. Разве только вложить по инстанции недобросовестных технарей, буде они надумают запить горькую вместо несения службы. Так вложу — сердце не дрогнет, так как не исключаю «хвост» за собой и не исключаю также, что именно это задание — махнуть дюжину дефицитных транзисторов на пол-ящика водки и напиться до чертиков — и будет им дано. Может, их не Резидент интересует, а я.